Я был совсем маленьким когда у нас в доме появился телефон- один из первых телефонов в нашем городе. Помните такие большие громоздкие ящики-аппараты?
Я был еще слишком мал ростом чтобы дотянуться до блестящей трубки, висевшей на стене, и всегда зачарованно смотрел как мои родители разговаривали по телефону.
Позже я догадалася, что внутри этой удивительной трубки сидит человечек, которого зовут: Оператор, Будьте Добры. И не было на свете такой вещи, которой бы человечек не знал.
Оператор,Будьте Добры знала все- от телефонных номеров соседей до расписания поездов.
Мой первый опыт общения с этим джином в бутылке произошел когда я был один дома и ударил палец молотком. Плакать не имело смысла, потому что дома никого не было, чтобы меня пожалеть. Но боль была сильной. И тогда я приставил стул к телефонной трубке, висящей стене.
-Оператор, Будьте Добры.
-Слушаю.
-Знаете, я ударил палец... молотком.....
И тогда я заплакал, потому что у меня появился слушатель.
-Мама дома? -спросила Оператор, Будьте Добры.
-Нет никого, - пробормотал я.
-Кровь идет?- спросил голос.
-Нет, просто болит очень.
-Есть лед в доме?
-Да.
-Сможешь открыть ящик со льдом?
-Да.
-Приложи кусочек льда к пальцу, -посоветовал голос.
После этого случая я звонил Оператору,Будьте Добры по любому случаю.Я просил помочь сделать уроки и узнавал у нее чем кормить хомячка.
Однажды, наша канарейка умерла. Я сразу позвонил Оператору, Будьте Добры и сообщил ей эту печальную новость. Она пыталась успокоить меня,но я был неутешен и спросил:
- Почему так должно быть, что красивая птичка, которая приносила столько радости нашей семье своим пением- должна была умереть и превратиться в маленький комок, покрытый перьями, лежащий на дне клетки?
-Пол, -сказала она тихо, - Всегда помни: есть другие миры где можно петь.
И я как то сразу успокоился.
На следующий день я позвонил как ни в чем не бывало и спросил как пишется слово fix.
Когда мне исполнилось 9, мы переехали в другой город. Я скучал за Оператором, Будьте Добры и часто вспоминал о ней, но этот голос принадлежал старому громоздкому телефонному аппарату в моем прежнем доме и никак не ассоциировался у меня с новеньким блестящим телефоном на столике в холле.
Подростком, я тоже не забывал о ней: память о защищенности, которую давали мне эти диалоги, помогали мне в моменты недоумения и растерянности.
1)Уже взрослым я смог оценить сколько терпения и такта она проявляла, беседуя с малышом.
Через несколько лет, после окончания колледжа, я был проездом в своем родном городе.У меня было всего полчаса до пересадки на самолет.
Не думая, я подошел к телефону-автомату и набрал номер:
Удивительно, ее голос, такой знакомый, ответил. И тогда я спросил:
-Не подскажете ли как пишется слово fix?
Сначала - длинная пауза. Затем последовал ответ, спокойный и мягкий, как всегда:
- Думаю, что твой палец уже зажил к этому времени.
Я засмеялся:
- О, это действительно вы! Интересно, догадывались ли вы как много значили для меня наши разговоры!
-А мне интересно,- она сказала,- или ты знал как много твои звонки значили для меня. У меня никогда не было детей и твои звонки были для меня такой радостью.
И тогда я рассказал ей как часто вспоминал о ней все эти годы и спросил можно ли нам будет повидаться, когда я приеду в город опять.
-Конечно, -ответила она,- Просто позвони и позови Салли.
Через три месяца я опять был проездом в этом городе.
Мне ответил другой, незнакомый голос:
-Оператор.
Я попросил позвать Салли.
-Вы ее друг? -спросил голос.
-Да, очень старый друг, - ответил я.
-Мне очень жаль, но Салли умерла несколько недель назад.
Прежде чем я успел повесить трубку, она сказала:-
-Подождите минутку. Вас зовут Пол?
-Да
-Если так, то Салли оставила записку для вас, на тот случай если вы позвоните... Разрешите мне прочитать ее вам? ... в записке сказано:
" Напомни ему, что есть другие миры, в которых можно петь. Он поймет.
2)Зов небес
Облака – это души наших умерших предков.
Ошарашенно открыл глаза. Дико повращал зрачками и повертел головой. Темень, казалось, пыталась вьесться в глаза, окутать, спеленать как своего ребенка, но мне было все равно. Странно, но я видел все четко. Шифоньер, книжный шкаф в углу, письменный стол, с беспорядочно разбросанными вещами на нем, два кресла слева, одежда, которую я не удосужился сложить, а небрежно бросил прямо на стул, низко висящая дешевая стеклянная люстра. Мда, вид квартиры не внушал оптимизма... Даже низко проплывающие тяжелые тучи читал как узор из пушистых летних облачков. Вон проплыл дракон, следом поскакала Золотая Орда, далее... Эх... Да не важно. Важно было знать одно – сколько сейчас времени и вообще вечер или утро – надо уметь проспать сутки или полтора, а затем в недоумении пытаться выяснить время суток и день недели. Выход один – позвонить на работу и спросить!
С легкостью рыси спрыгнул на пол. Странно, тело было послушным и легким, как цветочная пыльца. Никакой утренней расслабленности и сонливости не было и в помине. Но ещё удивительнее было то, что я не ощущал температуры в комнате. Ни тепло, ни холодно. Зато я был весь внимание, слышал малейшие шорохи, прекрасно видел в темноте, чувствовал все запахи, хм, кажется этажом повыше кто-то ел гороховый суп. Нос автоматически поморщился, но, в принципе, мне даже стало нравиться. Как будто играл в какую-то игру, исполняя роль супермена. В памяти всплыл фильм «Без чувств». Перспективы прельщали и мурлыкая под нос мелодию с комедии, подошел к телефону.
Пальцы привычно накрутили рабочий номер. Пару длинных гудков и в трубке слышится усталый знакомый голос:
- Алло.
- Юфан привет. Сколько время?
- 7 утра.
- А день какой?
- Среда, - ответил повеселевший голос, казалось улыбку можно было пощупать через трубку.
- Ужас! Я проспал полторы суток! Сегодня же я на смене?
- Ну да.
- Тогда скоро буду.
- Даже не верится что ты хоть раз приедешь вовремя.
Мысленно отмахнувшись,– хотя в этих словах не было и доли лжи, мы редко меняли друг друга вовремя, положил трубку. Обычно утро для меня начиналось в 11 часов, я неспеша шел в ванную, приводил себя в порядок, завтракал и только тогда ехал на работу. Точно по такому же принципу выходил на работу и Юфан, только Вова (наш третий сотрудник) более-менее выходил на смену «вовремя». Владелец клуба (а мы работали админами), все пустил на самотек. Он справедливо считал – что это личное в отношениях между его подчиненными – главное чтобы это никаким образом не отражалось на его прибыли.
Не включая свет (А зачем?), потопал в ванную. С удивлением уставился на свое отражение: щетины не было! И это почти за двое суток! Натроение поднялось ещё выше – терпеть не мог бриться. Вот только... Почему у меня лицо отдает синевой? Такое ощущение что я пропьянствовал недели две, хотя ни капли спиртного во мне не было за последний месяц, ну разве что пару бутылок пива, но их брать в расчет не стал. Может просто от пересыпания? Конечно, такое случалось не раз, что я выпадал из жизни больше чем на сутки, но лицо от этого не менялось, ну разве что помятость, да шероховатость щетины. Зато какие концерты устраивали залежавшиеся кости! Нет! Уж лучше вид как у алкоголика со стажем. Свежий воздух, пару чашек маккофе и все будет в норме, решив про себя, оделся «по весеннему», накинув сверху кожаный пиджак и хлопнув дверью спустился вниз.
Рассветало медленно. Восходящему, уставшему от летнего рабочего режима, солнцу было тяжело пробиться сквозь нависшие крылья, которые раскинули над землей, словно гигантский хищный коршун, сплошной пеленой тучи. Скинувшие свой веселый наряд редкие деревья во дворе, в дикой тряске пытались дотянуться друг до друга, прижаться, защититься от холодного дыхания ноябрьского утра.
***
Люди, как из гигантских муравейников, выскакивали из подьездов окружающих домов, и кутаясь в теплые одежды, поглубже спрятав головы в высокие воротники, торопливо спешили на остановку. И только я, как цветное пятно в черно-белом фильме, неспешно вдохнул осенний воздух и медленно потопал вслед за всеми. Достал из кармана привычно помятую пачку «Bond’а» и положил обратно. Курить не хотелось. Тоже маленький, но нонсенс. По крайней мере для меня. И, вообще, мне ничего не хотелось. Было желание только летать, для полной гармонии не хватало всего лишь пары крыльев.
Став в сторонку от группы ожидающих транспорт людей, занялся разглядыванием туч. Наверное мне все таки нужно было родиться птицей. Небо манило меня, звало к себе, обещая вершины блажентсва, распахивая передо мной горизонты неизведанного и двери в неведомое. И тут я понял. Бог есть. Только самый высочайший разум мог создать что-то настолько прекрасное как небо. Как вереницы туч и облаков, размашистым мазком великого художника складывающихся в диковинные узоры и образы.
И все таки белую ворону заметили. Какая-то заботливая женщина подошла ко мне и взглянув в лицо спросила:
- Молодой человек, вам плохо?
Я едва не упал. С чего бы мне было плохо? Если бы они знали как мне хорошо... И посмотрев на её «материнское», иначе не скажешь, лицо, ответил:
- Да нет. А с чего вы взяли?
- Да на тебе же лица нет! На улице минусовая температура а ты «голый» стоишь!
- Да мне не холодно вообще-то, - улыбнулся с благодарностью. Приятно что ещё есть люди, которым не все-равно остальные.
- Так может у тебя температура? Вдруг воспаление? Оно по-перву всегда жарко, а затем глядишь, и нет человека!
Меня охватил неприятный испуг. То-то утро странным было! Ну время есть – так что можно заехать и в поликлиннику.
- Думаете? – переспросил пересохшим голосом.
Женщина сочувственно кивнула. Вот настоящий человек! Уверен – у неё и в хозяйстве все в норме, и муж непьющий, и дети здоровые и воспитанные, и... Сразу с теплом вспомнил свою маму. Сколько общего было у них! Или может у всех настоящих матерей такое тепло и заботливость? Даже к чужим детям?
- Тебе бы в поликлиннику, - вернула меня на землю женщина.
- Да вот думаю, наверное прямиком туда, мне болеть нельзя – у меня работа! Спасибо, - поблагодарив, вскочил в подьехавшую маршрутку.
- Молодец, ответственный, - вдогонку бросила она.
«Знали бы какой, - усмехнулся самокритично про себя, - так бы не говорили».
***
Больничные процедуры меня всегда поражали: пока выстоишь в очереди за талончиком, пока в очереди на прием – можно дважды умереть. Причем в худшем случае от болезни, а в лучшем от старости. Но, по всей видимости, это был мой день. Я был первым везде. Осмотрев меня, терапевт удивленно пожал плечами, и обрадовав моим состоянием здоровья (как у младенца), отправил на все четыре стороны. Конечно, я не стал следовать его совету, а направился прямиком на работу. Кажется все-таки буду там «как обычно».
Это развеселило меня, и снова зарядило ещё утренним настроением. Невольно залюбовался небом – прошло часа три, и тучи начали понемногу расплываться, обнажая местами голубые лоскутки, по детски чистые и невинные, манящие и зовущие. Разве что-то может сравниться с этой девственно чистой голубизной? Даже морские глубины с своими тайнами и загадками, с своими бесконечными голубыми просторами не вызывают такого восхищения и умиления. Небо зовет нас, манит, обещая ту безграничную свободу от земных дел, от привычных уставов и ограничений, которую навязала нам земля. Интересно, птицы счастливы?
***
- Интересно, как можно было ехать на работу четыре часа? – хитро посмотрел на меня Юфан.
- В больнице был.
- Заболел? – затревожился друг.
- Думал что заболел, а здоров как младенец, - с гордостью констатировал приятный факт.
- А с чего решил, - достав сигареты, протянул мне, - давай покурим.
- Не хочу, с утра ещё ни сигареты и не тянет, - вежливо отказал, - тебе холодно?
В принципе можно было и не спрашивать, Юрку трусило.
- Ещё бы! Вон даже лужи позамерзали!
- А вот мне нет. Вот и подумал что температура и не чувствую холода.
- Аааа, - протянул он и добавил, -а что у тя с лицом?
- Да нормально все...
- Да нет. Ты уверен что врач не ошибся?
- Уверен, я у него тоже переспрашивал.
- Хм... А видок...
- Да пьянствовал вчера, - пришлось соврать.
- Хе, а говорил проспал!
- Ну мало ли, что я говорил.
- Ладно Джо, поехал я домой, а то жена сердиться будет.
И попрощавшись, Юф ушел.
Джо – сокращенно от Джокер, это было мое рабочее прозвище. В принципе, большинство людей даже не знало как мене зовут. Но я не чувствовал от этого какого – нибудь дискомфорта.
Встревоженно забежал в туалет – посмотрел на лицо. Мда... Это теперь что, мой естественный цвет лица? Надо попить горяченького. Сделав маккофе, занял свое рабочее место за сервером
Работать жутко не хотелось – у меня внутри как будто ядерный реатор работал. Хотелось бродить, бегать, скакать, летать, творить, писать стихи, да что угодно, только не работать!!! Подвигав апатично мышку – играть ни во что не хотелось - да и надоело все, я уставился рассматривать потолок. Жаль отсюда небо не видно... Стоп, да что я так одержим сегодня небом? Конечно, я обожал его, любил рассматривать, но с утра меня совсем переклинуло.
И тут у мея внутри что-то задергало! Блин! Я же обещал знакомому пареньку помочь с проплатой игрового персонажа в ультиме! В принципе, свою часть работы выполнил добросовестно - написал письмо Пролу (Гейм Мастер на ультимовском шарде АоП), но ответа так и не получил. Самое обидное то, что даже на еженедельной пятничной сходке игроков он пообещал мне помочь, но забыл. И так уже четыре недели подряд, я ему напоминаю, он, соответственно, до понедельника напрочь забывает. А что мне сказать человеку? Обещания надо выполнять.
Набрал рабочий номер Андрея (Прола).
- Андрюха привет.
- О, здаров, Серега. Что-то случилось?
Ну так и есть, он все-таки снова забыл.
- Ты помнишь о чем мы на встрече говорили?
- Ммммм....
- Про оплату, - напомнил я.
- Ой, я забыл, напиши мне письмо.
- Уже есть.
- Ну хорошо.
- Тока ж точно!
- Точно, - твердо ответил он, - видимо по моему голосу он понял, что сегодня я его достану, пока не сделает что надо.
Как будто-бы камень свалился у меня с плеч. Такое чувство, что я состоял на 80 % не из воды, а из воздуха. Мне даже показалось что я не касаюсь ногами пола и «выпорхнул» на свежий воздух. Через проспект увидел перебегающего ко мне друга.
Дима не человек – он ветер, ураган, раскидывающий вокруг себя копошашщихся муравьев. Он даже сам никогда бы не смог точно сказать, где будет находится в последующие пять минут. Его жизнь – это гигантское праздничное колесо. Нельзя было сказать что он жил одним днем. Но кто его не знает так как самые близкие друзья – наверняка бы решили что так и есть. У него не было графика и планов. Его жизнь – это сплошной фуршет и марафон. Его ноги за неделю наматывали километраж не менее опытного таксиста, но тем не менее у него хватало времени и для общения со мной и всем неисчислимым количеством знакомых, которые у него были. И тем не менее оставался практичным и реалистичным, трезво оценивая жизнь. Единственным чувствительным недостатком у него было чрезмерное презрение к окружающих. Только единицы не попадали под статус «дебила», и то они являлись людьми не глупыми, но тем не менее немного пониже его ранга. Это страшно злило его друзей, включая и мою скромную персону. Неоднократно мы с ним ссорились по этому поводу, но как человек по натуре мягкий, я все быстро забывал и прощал.
Я его ждал. Пару дней назад я попросил его подарить персонажа в ультиме, который принадлежит ему, но последних два года им играл наш знакомый паренек. Но поговорив с своей хорошей подругой, передумал. Все таки жаль было человека. Он его растил как родного – и тут у него заберут любимое детище. Это было не почеловечески.
- Ну что, злодей, - знакомой фразой поприветствовал он меня, - как ты?
- Норм... – отмахнулся я, - ты с малышом ещё не говорил?
- Нет, что уже не терпится поиграться?
- Да нет... Я вот с Лапой поговорил, посоветовался... Неправильно все это... Он неплохой парень, мы ж его знаем, некрасиво как-то получится...
- Тюююю, - протянул друг, - что ты уже нашифровал? Кто он тебе такой? Поплачет да и перестанет.
Меня рвали противоречия. С одной стороны – желанный подарок, а с другой стороны совесть. Я знал, любой бы на моем месте даже не сомневался, но меня терзали сомнения в правильности поступка.
К клубу начал подтягиваться народ.
Вздохнув, посмотрел на ноги – было стыдно почему-то:
- Не, не могу я. Пусть играет.
- Точно?
Твердо отрезал:
- Сто процентов.
***
Вот она свобода. Я стал частью неба, то что меня манило и призывало, то, к чему я стремился, взорвало меня и понесло наверх. Теперь я понял, что такое легкость. Меня окутало блаженство, я закружился вместе с облаками, обнимаясь с ними, целуясь, растворяясь... Узнавая в них лица. Блаженные лица давно умерших людей. Играя с ветром наперегонки, пропуская через себя капли воды...
Внизу, на земле, люди обступили мое бездыханное тело. Дима, белый как полотно, бил меня по щекам. Но я ничего не чувствовал, меня там уже не было. И вдруг на меня снизошло озарение. А ведь я умер. Вот откуда синеватость лица. Вот откуда лекгость. Вот откуда необыкновенное восприятние...
Но почему я был жив в тот момент, когда уже тело мертво? Что-то меня держало и посмотрев внутрь себя, ужаснулся. Сколько во мне было черного... Именно черного. Даже самый темный мрак не сравнится с чернотой наших поступков. Одно неосторожно сказанное слово, один неправильный жест и обида, осевшая в сердце одного человека, отразится на твоей душе.Да, и белого тоже было много. Ровно половина. Ровно настолько, чтобы не утянуть меня в ад, и ровно настолько, чтобы не дать мне взлететь. Мне стало стыдно и обидно за свою глупость, за себя. Также стало жаль, что я не мог обнять всех тех, кого обидел, извиниться и первая слеза сорвалась с моих бестелесых глаз...
А в городе пошел дождь.