1.Все началось спокойно. В субботу я проснулась с легкими схватками. Просто время от времени тянуло живот. Нет не больно, но чуть- чуть неприятно. К обеду они мне надоели. Я стала замечать, что пока хожу, болей нет, стоит сесть – появляются. Решила позасекать, как часто они появляются. 3 часа засекала, потом надоело. Результат: схватки приходят каждые 15-20 минут, продолжительностью 15-20 секунд. Ну я подумала, что это тренировочные. Все-таки я на 24 неделе и рожать мне в принципе рано.
Чувствовала я себя хорошо. Часа в 4 в туалете заметила необычную слизь на бумажке. Она была очень плотная с белыми прожилками, но без крови. Я подумала, что это и есть эта самая пробка, но не озаботилась, так как во время моей первой беременности она у меня тоже где-то на 32 неделе отошла, без последствий.
На следующее утро я опять проснулась с этими схватками. Мне это стало действовать на нервы, а муж сказал, что он меня повезет в больницу, пускай врачи посмотрят. Сказано-сделано. Мы позавтракали, оделись и поехали. В больнице меня пристегнули к CTG, чтобы эти самые схватки измерить. Приборчик как всегда ничего не показал, хотя я пока лежала, схватки чувствовала. Потом пришел доктор и увел меня в кабинет на обследование. Он очень долго делал УЗИ и обрадовал меня, что у нас будет доченька! Как я обрадовалась! Наконец-то! С девочкой все было в порядке, здоровая беременность, без всяких отклонений. Потом он сделал вагинальный УЗИ. Матка закрыта, шейка 4,2 см. Все прекрасно. Почему схватки? непонятно. Может тренировочные. Пробка отошла? Откуда Вы знаете, что это пробка была, у вас у женщин постоянно что-то выделяется, особенно у беременных....... но крови нет поэтому все в порядке. Из кабинета я выплыла – Ура у нас будет девочка!!!!!!!!!!!!!!!
Приехали мы домой. Схватки продолжались, но я не обращала на них внимания, больно мне не было и доктор сказал, что все в порядке.
Я сготовила кушать, испекла торт, к нам приехали гости. Вечер был прекрасным, мы смеялись и кушали – схватки продолжались. Где-то в пол одиннадцатого я пошла в туалет и сидя на унитазе почувствовала, что из меня что-то движется. Я подумала, что это опять какая-то слизь (вечно у вас у женщин, что-то выделяется...) и чуть-чуть напряглась, а потом потрогала пальцем. Там выходило, что-то теплое и упругое, как резиновый мячик, но сухое. Я «затолкала» это что-то обратно и на грани обморока вышла из туалета. Гости сидели за столом и смеялись, я начала собирать вещи в больницу. Тапочки, ночнушку, халат, зубную щетку.... Муж спросил, что я делаю. Я обратилась к гостям : «Вы же все равно сейчас домой поедете? отвезите меня в больницу. У меня там что-то .......» (муж был выпивший). Девчата тут же подскочили, посадили меня в машину, мы примчались в больницу. ....
Сначала меня обследовала дежурная акушерка. Сняв перчатки она отвела глаза и сказала:» Шейка зрелая, но я позову доктора, пусть он посмотрит. Он объяснит.» Она вышла, а я ничего не поняла. Потом пришел доктор, тот же, что меня утром принимал. Он был ужастно злой (похоже он до этого спал). Посмотрел на CTG, который опять ничего непоказывал и накричал на акушерку, почему она его вызвала, ведь все в порядке и он меня уже утром обследовал, все было хорошо. Акушерка ему ответила, что он должен меня обследовать. Тогда он рыча одел перчатки и засунул в меня пальцы... Его глаза стали квадратными и он только тихо прошептал:» О боже!» Меня начало трясти. А спросила, что случилось. Он ответил, что шейка сгладилась. Насколько? Полностью. Что значит полностью? Открытие 10 см, сейчас будешь рожать.........
Я отказывалась понимать. Я же только на 24 неделе, и моей девочке еще совсем не время появляться на свет. А они уже притащила капельницу, для сбивания схваток и подстелили под меня клееночку. Меня трясло все больше.
Пришел врач и сообщил мне, что вызвали детского врача и сейчас он мне будет вскрывать пузырь и я буду рожать. Я начала на него кричать. Как они собираются спасать моего ребенка, ведь у них в этой больнице даже оборудования для таких малюток нет. Она же сразу умрет! Я требовала, чтобы меня везли в другую клинику с реанимацией для ранних малышей. Она находится в соседнем городе за 30 км. Он сказал, что у меня пузырь лопнет сам с минуты на минуту и если это случится в дороге, то роды прийдется принимать на обочине, а это еще хуже. Но для меня было важно протянуть как намного дольше, я же не могла дать им вырвать из меня мою малютку. Тогда они вызвали группу врачей-реаниматоров вместе с оборудованием из той самой клиники. Нам надо было ждать. Я начала гипервентилировать, а рядом сидела подруга Мария и просила меня успокоиться. Все будет хорошо. Все будет хорошо..........
Потом приехала скорая и целый отряд врачей, меня погрузили на каталку, а напоследок акушерка мне на ухо шепнула: «Ноги накрест и держись, как будто писать хочешь, но нельзя. Удачи....» Мне было плохо.
Привезли меня в другую клинику и ничего не случилось. Я начала успокаиваться, а может обойдется... но тут пришел другой доктор, который опять меня осмотрел и тоже сказал, надо рожать. Я спросила, почему нельзя подождать, может и не лопнет пузырь и детка останется внутри. Я даже согласна еще три месяца пластом лежать, только бы лялечка в животе осталась. Но доктор сказал, что ничего нельзя поделать, матка открыта на десять сантиметров и у дитя внутри нет больше никакого упора, пузырь лопнет с минуты на минуту. Потом он сделал УЗИ и последовал следующий шок: девочка лежит попой вниз, надо делать кесарево сечение. Я была убита. После моих первых родов, которые закончились кесаревым, я так надеялась родить нормально, а тут опять. На что доктор сказал, что если пузырь лопнет, малышка вылетит пулькой, т.к. еще очень маленькая и при этом она вся поломается и шансов выжить у нее вообще не будет. Для меня было ясно: надо резать.... Муж, его привезли девчата, стоял рядом и держал меня за руку, он тоже ничего не понимал.
Очнулась я от боли. Послеродовые схватки так лупили по порезаному животу, что у меня дух захватывало. А первая мысль была:»Нам позавидовали. Что же теперь?» Прибежала акушерка: «Девочка весит 595 грамм, АПГАР 6 7 8, это очень хорошие показания для такого ранничка!» Было полтретьего ночи.
Наутро приехал муж, мои родители и сынуля, мама плакала, а папа сказал:» Не зря мы в Германию приехали, здесь врачи, медицина, техника.... все будет хорошо.»
Мы пошли в реанимацию. Запустили только меня и Костю. Мы долго мыли руки специальным дезинфицирующим мылом, а потом спиртом. Нам одели белые халаты и пропустили к Ксюше. Моя малышка лежала в прозрачном ящике, он был весь запотевший, а вокруг множество датчиков, аппаратов, трубок, лампочек и все тикают, пищат.... Крошка была маленькая как куколка, всего лишь 28 см, но живая! Я расплакалась. Я так хотела бы взять ее на руки, но между нами была стенка... Пришел доктор. Он сказал, что состояние малышки стабильное, но чтобы мы не сильно надеялись, состояние может ухудшиться каждую минуту. Я смотрела на мою девочку и отказывалась понимать, что это случилось на самом деле и плакала, плакала, плакала...
Так мы просидели возле нее весь день. Когда я поднялась в свою палату, я была уверена, что все будет хорошо. Я попросила аппарат для сцеживания молока и раскачивала грудь. Я хотела свою Ксюшу кормить молоком.
На следующий день мне сказали, что состояние крошки ухудшилось. Инфекция, из-за которой все это горе случилось, перебросилась на нее, а иммуной системы у нее нет. Что эта за инфекция была, никто не знал. Ей кололи антибиотики от всех болезней. С этим напором медикаментов ее сердечко не справлялось. Ей сделали переливание крови. В обед, когда я опять поднялась в палату, за мной прибежал медбрат, он катил перед собой инвалидное кресло и прокричал, что мне срочно надо спустится. Он меня катил, а я опять плакала...
В палате возле малышки стоял доктор, он ей делал массаж сердца. У меня захватило дыхание, а медсестра спрашивала меня тихонечко, не хотим ли мы покрестить малютку...пока не поздно. Я хотела. Она вызвала священика и позвонила на работу Косте. Состояние Ксюши опять стало стабильным. Я стояла рядом и плакала: »Не умирай доченька. Мама теперь здесь, рядом. Ты только не умирай». Медсестра открыла дверку ящика: »Возьмите ее за ножку и держите крепко. Она запомнит. Она это запомнит». Я держала и гладила ее ножку, потом приехал Костя и священик, он начал ее крестить: «...и Он назвал тебя твоим именем и позвал тебя и ты пошла....» говоря эти слова он рисовал ей крест на лобик и моя доченька улыбнулась. Я один раз видела, как она улыбнулась. Я действитель подумала, что теперь Он держит свою руку над ней, Он не даст ей умереть. Все будет хорошо.
Весь вечер мы опять просидели возле Ксюши. Мы по очереди рассказывали ей как хорошо у нас дома. Что на улице весна и все расцветает. И что дома у нее есть братишка Кирюша, который всегда целовал ее в пузе у мамы и говорил на нее «ляля». И я обещала ей купить самую красивую куклу. Пока мы с малышкой говорили у нее повышалось серцебиение, это было видно на мониторе. Потом она начала морщиться и беззвучно плакать. Врач сказал, что ей стало хуже и ей вкололи повышенную дозу морфия. Мне разрешили засунуть руки в ящик, я держала ее за головку и ножки. От этого она успокаивалась. Так мы с Костей менялись. Потом она уснула и я решила пойти в палату, чтобы откачать молоко. Какое-то время спустя, нам позвонили в палату и срочно позвали вниз. Когда мы спустились, мы направились мыть руки, но медсестра сказала, что не нужно. У меня опустилось сердце, а в палате врач стояла у открытого ящика и держа Ксюшу на руках пыталась чуть размотать провода. Она дала ее мне в руки. «Держите ее. Держите, она...»,- врач отвернулась. Я держала свою малютку на руках, но я не так хотела! «Она уже?» Врач послушала стетоскопом. «Сердце еще бьется»,- а Костя стоял рядом и плакал как мальчишка навзрыд. Я прижимала ее к груди, а на рубашку мне бежала кровь из вырваного катетера. Потом врач опять послушала сердечко и ничего не сказав, посмотрела на часы. Я все поняла. Я смотрела на свою желаную доченьку, а мое сердце горело огнем. Вот и все. Моя доченька прожила 43 часа и так и не успела увидеть весну и своего братишку.
А куклу я ей купила и посадила на могилку.
А еще кто-то сказал, что у Кирюши теперь есть свой ангелочек.
2.Я сломаю забор
И уйду в темноту,
И никто, никогда.
Не поймёт. ПОЧЕМУ
Мысли, что это. Почему когда плохо, то сам себя начинаешь мучить, придумывая всевозможные сценарии про то, какой ты смелый, про то, какой всем нужный, про то, как чтобы ты делал, если бы вдруг нашел деньги. В общем, про то, чего на самом деле нет и, самое обидное, быть не может. И финал этих сценариев почему-то всегда такой какой-то… словом, все поняли, какой ты, но уже поздно. И будут они мучатся, страдать всю жизнь, но ничего уже вернуть нельзя. А ты вдруг, как в каком-то сериале, который решили продолжить, вдруг оказался опять среди них, и счастью их нет предела.
И этим мыслям нет осязаемых границ, они растут как снежный ком, заставляя принять во внутрь что-нибудь для души .
А каждый уж понять постарается, пожалеет и забудет. Не навсегда, конечно, отложится что-то в мозгу, на всю жизнь.
Глава первая.
Всё вроде было как надо, кругом в окнах горели ёлки, падал снег, было морозно, но холодно не было. В воздухе пахло сказкой. Приближался Новый год. Представить, какой будет его встреча, пока было трудно, потому что ещё до конца не была известна та сумма, которая будет в кармане за пару часов до полуночи. Но, тем не менее, ожидание праздника было совсем не нервное, не считая небольшие проводы Старого года, которых было несколько и которые слегка подпортили нервную систему.
Было почему-то грустно, вспоминалось прошлое. Прошлого и себя было немного жаль. За будущее было тревожно. За потерянное было обидно.
Он пришёл домой и лёг спать. Уснул не сразу. Не давала уснуть минералка, стоявшая в холодильнике. Он решил поставить бутылку возле кровати, при этом, думая, что после ему придется пить уже не такую. Не такую холодную, и уже не из стакана.
Снилась всякая несуразица, но настолько реальная, что утром просыпаться совсем не хотелось. Но он все же встал и поехал по делам.
Кстати о нём, было ему 28 лет. Был холост, жил сам. На жизнь зарабатывал время от времени, и по-разному, но не бедствовал. Со стороны многим мог показался даже преуспевающим бизнесменом.
Придя домой, он взял телефонную трубку и о чём-то задумался. Затем набрал номер, но вдруг передумал и положил трубку . Включил телевизор и минут 20 переключал с канала на канал. После, взглянув на часы, стал переодеваться. Надев костюм и белую рубашку, опять потянулся за трубкой, но брать её не стал. Сходил на кухню и посмотрел на термометр за окном.
- Да не замёрзну я, - сказал он сам себе, хотя шарф всё же накинул. Одевшись, ещё раз посмотрел по сторонам, не забыл ли чего. Закрыл дверь и пошёл к лифту.
На улице было оживлённо, все торопились попасть на место встречи Нового тысячелетия. Зайдя в магазинчик, он купил необходимое для встречи. Взяв пакеты и, повернувшись лицом к выходу, вдруг остановился, взглянул на часы и сказав себе: “Успею”, - вернулся к прилавку и купил что-то для фейерверка. Выйдя на улицу, направился к телефону автомату, вставил карточку и набрал номер. Казалось, он нервничал, и вроде там сняли трубку, но он, закрыв микрофон рукой, быстро нажал на рычаг.
-Ещё дома,– сказал он опять сам себе и пошёл ловить машину.
Он часто думал вслух, это было результатом одинокого проживания.
Машину он поймал сразу. Водитель немного захотел больше, чем это стоило в обычные дни, но, получив согласие, помог закрыть дверь, которая закрывалась плохо. И всю дорогу о чём-то болтая, пытался понять, почему его пассажир грустит. Через какое-то время его пассажир, расплатившись и поздравив с наступающим, хлопнул дверью, сильно. Не потому, что был на что-то зол, просто с дверью этой иначе было нельзя.
Спустя некоторое время он стоял перед какой-то гостинкой. Осмотрев местность, он уже было начал расставлять в сугробе фейерверк, но передумал и, повернувшись на 180 градусов, посмотрел поверх дома, который только, что был за его спиной. Сложив всё обратно в пакет, он вошёл в парадное этого дома. Забравшись на крышу, и посмотрев на гостинку, он остался доволен. Когда для салюта всё было готово, он вытащил из кармана свой мобильный телефон и набрал номер.
- Да, – послышалось в трубке.
- Привет, – сказал он.
- Кто, это? – спросила она, хотя она его узнала.
- Это я, Валера, – ответил он.
- Привет! – сказала она, не зная, что ещё сказать.
- С Новым годом! - сказал он и начал поджигать фитили по очереди – выгляни в окно.
- Зачем? – спросила она, но к окну подошла.
- Поздравляю тебя, желаю чтобы ты была самая счастливая на земле…
На крыше дома напротив, на самом краю стоял человек весь в огненных брызгах и взлетающих ракетах. Да это был он, такой, каким она его знала. Она смотрела вниз, на фейерверк, и ей было как-то тревожно оттого, что она не знала, что ей делать. Она его давно не видела, и ещё пару минут назад думала о другом.
Он поздравлял и не думал не о чём, просто ему было не по себе, потому, что вдруг на секунду ему захотелось в прошлое, но это было не возможно.
Вдруг он заметил, что одна ракетница выплёвывает ракеты не вверх, а в сторону. Снега на крыше было мало, и её наклонило ветром. Он потянулся к ней, чтобы поправить, но поскользнулся и упал. Во время падения с него слетела кепка, и улетела вниз.
Она испугалась, решив, что он упадёт с крыши, но всё обошлось, и она успокоилась. А потом он почему то подошёл к краю крыши. То ли хотел посмотреть, куда упал его головной убор, то ли искал связь для своего телефона.
Что произошло в следующую секунду, она не увидела: она отвернулась, чтобы посмотреть на часы. Затем, услышав какие-то крики на улице, опять взглянула в окно. Но его на крыше уже не было. Появилась какая-то догадка, и она нехотя всмотрелась в низ дома, как смотрят, когда ищут какую-то вещь в том месте, в котором точно знают, что её нет.
Он лежал внизу, вокруг собирались люди. Не много людей, сначала те, кто видел фейерверк, потом ещё. Не было ни криков, ни шума, было непривычно тихо. Приехала скорая, и его увезли.
Она стояла и смотрела в окно. И думала. Думала долго, думала обо всём.
Он умер ровно в полночь, во всяком случае, именно это время было написано в каком-то больничном журнале. Он умер, так и не успев ответить на свой собственный вопрос –“Неужели всё?”
Глава последняя.
Мысли, что это. Почему когда плохо, то сам себя начинаешь мучить, придумывая всевозможные сценарии.
Чувствовала я себя хорошо. Часа в 4 в туалете заметила необычную слизь на бумажке. Она была очень плотная с белыми прожилками, но без крови. Я подумала, что это и есть эта самая пробка, но не озаботилась, так как во время моей первой беременности она у меня тоже где-то на 32 неделе отошла, без последствий.
На следующее утро я опять проснулась с этими схватками. Мне это стало действовать на нервы, а муж сказал, что он меня повезет в больницу, пускай врачи посмотрят. Сказано-сделано. Мы позавтракали, оделись и поехали. В больнице меня пристегнули к CTG, чтобы эти самые схватки измерить. Приборчик как всегда ничего не показал, хотя я пока лежала, схватки чувствовала. Потом пришел доктор и увел меня в кабинет на обследование. Он очень долго делал УЗИ и обрадовал меня, что у нас будет доченька! Как я обрадовалась! Наконец-то! С девочкой все было в порядке, здоровая беременность, без всяких отклонений. Потом он сделал вагинальный УЗИ. Матка закрыта, шейка 4,2 см. Все прекрасно. Почему схватки? непонятно. Может тренировочные. Пробка отошла? Откуда Вы знаете, что это пробка была, у вас у женщин постоянно что-то выделяется, особенно у беременных....... но крови нет поэтому все в порядке. Из кабинета я выплыла – Ура у нас будет девочка!!!!!!!!!!!!!!!
Приехали мы домой. Схватки продолжались, но я не обращала на них внимания, больно мне не было и доктор сказал, что все в порядке.
Я сготовила кушать, испекла торт, к нам приехали гости. Вечер был прекрасным, мы смеялись и кушали – схватки продолжались. Где-то в пол одиннадцатого я пошла в туалет и сидя на унитазе почувствовала, что из меня что-то движется. Я подумала, что это опять какая-то слизь (вечно у вас у женщин, что-то выделяется...) и чуть-чуть напряглась, а потом потрогала пальцем. Там выходило, что-то теплое и упругое, как резиновый мячик, но сухое. Я «затолкала» это что-то обратно и на грани обморока вышла из туалета. Гости сидели за столом и смеялись, я начала собирать вещи в больницу. Тапочки, ночнушку, халат, зубную щетку.... Муж спросил, что я делаю. Я обратилась к гостям : «Вы же все равно сейчас домой поедете? отвезите меня в больницу. У меня там что-то .......» (муж был выпивший). Девчата тут же подскочили, посадили меня в машину, мы примчались в больницу. ....
Сначала меня обследовала дежурная акушерка. Сняв перчатки она отвела глаза и сказала:» Шейка зрелая, но я позову доктора, пусть он посмотрит. Он объяснит.» Она вышла, а я ничего не поняла. Потом пришел доктор, тот же, что меня утром принимал. Он был ужастно злой (похоже он до этого спал). Посмотрел на CTG, который опять ничего непоказывал и накричал на акушерку, почему она его вызвала, ведь все в порядке и он меня уже утром обследовал, все было хорошо. Акушерка ему ответила, что он должен меня обследовать. Тогда он рыча одел перчатки и засунул в меня пальцы... Его глаза стали квадратными и он только тихо прошептал:» О боже!» Меня начало трясти. А спросила, что случилось. Он ответил, что шейка сгладилась. Насколько? Полностью. Что значит полностью? Открытие 10 см, сейчас будешь рожать.........
Я отказывалась понимать. Я же только на 24 неделе, и моей девочке еще совсем не время появляться на свет. А они уже притащила капельницу, для сбивания схваток и подстелили под меня клееночку. Меня трясло все больше.
Пришел врач и сообщил мне, что вызвали детского врача и сейчас он мне будет вскрывать пузырь и я буду рожать. Я начала на него кричать. Как они собираются спасать моего ребенка, ведь у них в этой больнице даже оборудования для таких малюток нет. Она же сразу умрет! Я требовала, чтобы меня везли в другую клинику с реанимацией для ранних малышей. Она находится в соседнем городе за 30 км. Он сказал, что у меня пузырь лопнет сам с минуты на минуту и если это случится в дороге, то роды прийдется принимать на обочине, а это еще хуже. Но для меня было важно протянуть как намного дольше, я же не могла дать им вырвать из меня мою малютку. Тогда они вызвали группу врачей-реаниматоров вместе с оборудованием из той самой клиники. Нам надо было ждать. Я начала гипервентилировать, а рядом сидела подруга Мария и просила меня успокоиться. Все будет хорошо. Все будет хорошо..........
Потом приехала скорая и целый отряд врачей, меня погрузили на каталку, а напоследок акушерка мне на ухо шепнула: «Ноги накрест и держись, как будто писать хочешь, но нельзя. Удачи....» Мне было плохо.
Привезли меня в другую клинику и ничего не случилось. Я начала успокаиваться, а может обойдется... но тут пришел другой доктор, который опять меня осмотрел и тоже сказал, надо рожать. Я спросила, почему нельзя подождать, может и не лопнет пузырь и детка останется внутри. Я даже согласна еще три месяца пластом лежать, только бы лялечка в животе осталась. Но доктор сказал, что ничего нельзя поделать, матка открыта на десять сантиметров и у дитя внутри нет больше никакого упора, пузырь лопнет с минуты на минуту. Потом он сделал УЗИ и последовал следующий шок: девочка лежит попой вниз, надо делать кесарево сечение. Я была убита. После моих первых родов, которые закончились кесаревым, я так надеялась родить нормально, а тут опять. На что доктор сказал, что если пузырь лопнет, малышка вылетит пулькой, т.к. еще очень маленькая и при этом она вся поломается и шансов выжить у нее вообще не будет. Для меня было ясно: надо резать.... Муж, его привезли девчата, стоял рядом и держал меня за руку, он тоже ничего не понимал.
Очнулась я от боли. Послеродовые схватки так лупили по порезаному животу, что у меня дух захватывало. А первая мысль была:»Нам позавидовали. Что же теперь?» Прибежала акушерка: «Девочка весит 595 грамм, АПГАР 6 7 8, это очень хорошие показания для такого ранничка!» Было полтретьего ночи.
Наутро приехал муж, мои родители и сынуля, мама плакала, а папа сказал:» Не зря мы в Германию приехали, здесь врачи, медицина, техника.... все будет хорошо.»
Мы пошли в реанимацию. Запустили только меня и Костю. Мы долго мыли руки специальным дезинфицирующим мылом, а потом спиртом. Нам одели белые халаты и пропустили к Ксюше. Моя малышка лежала в прозрачном ящике, он был весь запотевший, а вокруг множество датчиков, аппаратов, трубок, лампочек и все тикают, пищат.... Крошка была маленькая как куколка, всего лишь 28 см, но живая! Я расплакалась. Я так хотела бы взять ее на руки, но между нами была стенка... Пришел доктор. Он сказал, что состояние малышки стабильное, но чтобы мы не сильно надеялись, состояние может ухудшиться каждую минуту. Я смотрела на мою девочку и отказывалась понимать, что это случилось на самом деле и плакала, плакала, плакала...
Так мы просидели возле нее весь день. Когда я поднялась в свою палату, я была уверена, что все будет хорошо. Я попросила аппарат для сцеживания молока и раскачивала грудь. Я хотела свою Ксюшу кормить молоком.
На следующий день мне сказали, что состояние крошки ухудшилось. Инфекция, из-за которой все это горе случилось, перебросилась на нее, а иммуной системы у нее нет. Что эта за инфекция была, никто не знал. Ей кололи антибиотики от всех болезней. С этим напором медикаментов ее сердечко не справлялось. Ей сделали переливание крови. В обед, когда я опять поднялась в палату, за мной прибежал медбрат, он катил перед собой инвалидное кресло и прокричал, что мне срочно надо спустится. Он меня катил, а я опять плакала...
В палате возле малышки стоял доктор, он ей делал массаж сердца. У меня захватило дыхание, а медсестра спрашивала меня тихонечко, не хотим ли мы покрестить малютку...пока не поздно. Я хотела. Она вызвала священика и позвонила на работу Косте. Состояние Ксюши опять стало стабильным. Я стояла рядом и плакала: »Не умирай доченька. Мама теперь здесь, рядом. Ты только не умирай». Медсестра открыла дверку ящика: »Возьмите ее за ножку и держите крепко. Она запомнит. Она это запомнит». Я держала и гладила ее ножку, потом приехал Костя и священик, он начал ее крестить: «...и Он назвал тебя твоим именем и позвал тебя и ты пошла....» говоря эти слова он рисовал ей крест на лобик и моя доченька улыбнулась. Я один раз видела, как она улыбнулась. Я действитель подумала, что теперь Он держит свою руку над ней, Он не даст ей умереть. Все будет хорошо.
Весь вечер мы опять просидели возле Ксюши. Мы по очереди рассказывали ей как хорошо у нас дома. Что на улице весна и все расцветает. И что дома у нее есть братишка Кирюша, который всегда целовал ее в пузе у мамы и говорил на нее «ляля». И я обещала ей купить самую красивую куклу. Пока мы с малышкой говорили у нее повышалось серцебиение, это было видно на мониторе. Потом она начала морщиться и беззвучно плакать. Врач сказал, что ей стало хуже и ей вкололи повышенную дозу морфия. Мне разрешили засунуть руки в ящик, я держала ее за головку и ножки. От этого она успокаивалась. Так мы с Костей менялись. Потом она уснула и я решила пойти в палату, чтобы откачать молоко. Какое-то время спустя, нам позвонили в палату и срочно позвали вниз. Когда мы спустились, мы направились мыть руки, но медсестра сказала, что не нужно. У меня опустилось сердце, а в палате врач стояла у открытого ящика и держа Ксюшу на руках пыталась чуть размотать провода. Она дала ее мне в руки. «Держите ее. Держите, она...»,- врач отвернулась. Я держала свою малютку на руках, но я не так хотела! «Она уже?» Врач послушала стетоскопом. «Сердце еще бьется»,- а Костя стоял рядом и плакал как мальчишка навзрыд. Я прижимала ее к груди, а на рубашку мне бежала кровь из вырваного катетера. Потом врач опять послушала сердечко и ничего не сказав, посмотрела на часы. Я все поняла. Я смотрела на свою желаную доченьку, а мое сердце горело огнем. Вот и все. Моя доченька прожила 43 часа и так и не успела увидеть весну и своего братишку.
А куклу я ей купила и посадила на могилку.
А еще кто-то сказал, что у Кирюши теперь есть свой ангелочек.
2.Я сломаю забор
И уйду в темноту,
И никто, никогда.
Не поймёт. ПОЧЕМУ
Мысли, что это. Почему когда плохо, то сам себя начинаешь мучить, придумывая всевозможные сценарии про то, какой ты смелый, про то, какой всем нужный, про то, как чтобы ты делал, если бы вдруг нашел деньги. В общем, про то, чего на самом деле нет и, самое обидное, быть не может. И финал этих сценариев почему-то всегда такой какой-то… словом, все поняли, какой ты, но уже поздно. И будут они мучатся, страдать всю жизнь, но ничего уже вернуть нельзя. А ты вдруг, как в каком-то сериале, который решили продолжить, вдруг оказался опять среди них, и счастью их нет предела.
И этим мыслям нет осязаемых границ, они растут как снежный ком, заставляя принять во внутрь что-нибудь для души .
А каждый уж понять постарается, пожалеет и забудет. Не навсегда, конечно, отложится что-то в мозгу, на всю жизнь.
Глава первая.
Всё вроде было как надо, кругом в окнах горели ёлки, падал снег, было морозно, но холодно не было. В воздухе пахло сказкой. Приближался Новый год. Представить, какой будет его встреча, пока было трудно, потому что ещё до конца не была известна та сумма, которая будет в кармане за пару часов до полуночи. Но, тем не менее, ожидание праздника было совсем не нервное, не считая небольшие проводы Старого года, которых было несколько и которые слегка подпортили нервную систему.
Было почему-то грустно, вспоминалось прошлое. Прошлого и себя было немного жаль. За будущее было тревожно. За потерянное было обидно.
Он пришёл домой и лёг спать. Уснул не сразу. Не давала уснуть минералка, стоявшая в холодильнике. Он решил поставить бутылку возле кровати, при этом, думая, что после ему придется пить уже не такую. Не такую холодную, и уже не из стакана.
Снилась всякая несуразица, но настолько реальная, что утром просыпаться совсем не хотелось. Но он все же встал и поехал по делам.
Кстати о нём, было ему 28 лет. Был холост, жил сам. На жизнь зарабатывал время от времени, и по-разному, но не бедствовал. Со стороны многим мог показался даже преуспевающим бизнесменом.
Придя домой, он взял телефонную трубку и о чём-то задумался. Затем набрал номер, но вдруг передумал и положил трубку . Включил телевизор и минут 20 переключал с канала на канал. После, взглянув на часы, стал переодеваться. Надев костюм и белую рубашку, опять потянулся за трубкой, но брать её не стал. Сходил на кухню и посмотрел на термометр за окном.
- Да не замёрзну я, - сказал он сам себе, хотя шарф всё же накинул. Одевшись, ещё раз посмотрел по сторонам, не забыл ли чего. Закрыл дверь и пошёл к лифту.
На улице было оживлённо, все торопились попасть на место встречи Нового тысячелетия. Зайдя в магазинчик, он купил необходимое для встречи. Взяв пакеты и, повернувшись лицом к выходу, вдруг остановился, взглянул на часы и сказав себе: “Успею”, - вернулся к прилавку и купил что-то для фейерверка. Выйдя на улицу, направился к телефону автомату, вставил карточку и набрал номер. Казалось, он нервничал, и вроде там сняли трубку, но он, закрыв микрофон рукой, быстро нажал на рычаг.
-Ещё дома,– сказал он опять сам себе и пошёл ловить машину.
Он часто думал вслух, это было результатом одинокого проживания.
Машину он поймал сразу. Водитель немного захотел больше, чем это стоило в обычные дни, но, получив согласие, помог закрыть дверь, которая закрывалась плохо. И всю дорогу о чём-то болтая, пытался понять, почему его пассажир грустит. Через какое-то время его пассажир, расплатившись и поздравив с наступающим, хлопнул дверью, сильно. Не потому, что был на что-то зол, просто с дверью этой иначе было нельзя.
Спустя некоторое время он стоял перед какой-то гостинкой. Осмотрев местность, он уже было начал расставлять в сугробе фейерверк, но передумал и, повернувшись на 180 градусов, посмотрел поверх дома, который только, что был за его спиной. Сложив всё обратно в пакет, он вошёл в парадное этого дома. Забравшись на крышу, и посмотрев на гостинку, он остался доволен. Когда для салюта всё было готово, он вытащил из кармана свой мобильный телефон и набрал номер.
- Да, – послышалось в трубке.
- Привет, – сказал он.
- Кто, это? – спросила она, хотя она его узнала.
- Это я, Валера, – ответил он.
- Привет! – сказала она, не зная, что ещё сказать.
- С Новым годом! - сказал он и начал поджигать фитили по очереди – выгляни в окно.
- Зачем? – спросила она, но к окну подошла.
- Поздравляю тебя, желаю чтобы ты была самая счастливая на земле…
На крыше дома напротив, на самом краю стоял человек весь в огненных брызгах и взлетающих ракетах. Да это был он, такой, каким она его знала. Она смотрела вниз, на фейерверк, и ей было как-то тревожно оттого, что она не знала, что ей делать. Она его давно не видела, и ещё пару минут назад думала о другом.
Он поздравлял и не думал не о чём, просто ему было не по себе, потому, что вдруг на секунду ему захотелось в прошлое, но это было не возможно.
Вдруг он заметил, что одна ракетница выплёвывает ракеты не вверх, а в сторону. Снега на крыше было мало, и её наклонило ветром. Он потянулся к ней, чтобы поправить, но поскользнулся и упал. Во время падения с него слетела кепка, и улетела вниз.
Она испугалась, решив, что он упадёт с крыши, но всё обошлось, и она успокоилась. А потом он почему то подошёл к краю крыши. То ли хотел посмотреть, куда упал его головной убор, то ли искал связь для своего телефона.
Что произошло в следующую секунду, она не увидела: она отвернулась, чтобы посмотреть на часы. Затем, услышав какие-то крики на улице, опять взглянула в окно. Но его на крыше уже не было. Появилась какая-то догадка, и она нехотя всмотрелась в низ дома, как смотрят, когда ищут какую-то вещь в том месте, в котором точно знают, что её нет.
Он лежал внизу, вокруг собирались люди. Не много людей, сначала те, кто видел фейерверк, потом ещё. Не было ни криков, ни шума, было непривычно тихо. Приехала скорая, и его увезли.
Она стояла и смотрела в окно. И думала. Думала долго, думала обо всём.
Он умер ровно в полночь, во всяком случае, именно это время было написано в каком-то больничном журнале. Он умер, так и не успев ответить на свой собственный вопрос –“Неужели всё?”
Глава последняя.
Мысли, что это. Почему когда плохо, то сам себя начинаешь мучить, придумывая всевозможные сценарии.